Алтайские шаманы

Трудно сказать, когда появился шаманизм на Алтае, много веков назад.: Но уже в 20 годах двадцатого века, после революции и отделения православной церкви от государства, что повлекло кризис в Алтайской духовной миссии, к шаманизму возвращались многие крещеные алтайцы, повсюду шли камлания с жертвоприношениями домашних животных. Убой скота в жертву духам принял такие размеры, что это стало заботить местные власти Ойротской автономной области. Конец культовой практике шаманов положила развернувшаяся коллективизация. Какое-то время шаманские камлания местами еще проводились в узком кругу верующих без бубна и жертвы. Можно ли сказать, что шаманизма нет сейчас на Алтае? Нет, скорей всего, шаманизм просто сменил форму жизни:Научное этнографическое исследование шаманизма проводилось еще в царской России, затем в СССР, начиная с 30-х. И сейчас в современной России время от времени выходят новые исследования этой региональной религии — алтайского шаманизма. Для иллюстрации камлания алтайских шаманов бессмысленны компиляции из современных работ, слова очевидца камланий, вот, что нужно.Для отправления жертвоприношений у алтайцев, как и у других сибирских инородцев, существует особый класс шаманов, которых они называют камами. Камами бывают не только мужчины, но и женщины; по поверью алтайцев, камы рождаются с непреодолимым стремлением камлать, т.е. кудесничать. Звание это не наследственно, и сын кама не всегда бывает камом, а также не всякий кам имеет отцом кама же, но все-таки расположение камской деятельности до известной степени врожденное, и если не в сыне, то во внуке или племяннике отразится.Позыв к камланию у человека обнаруживается тем, что он не может выносить спокойно зрелища камлания, и даже при отдаленных звуках бубна с ним начинаются конвульсии. Эти конвульсии со временем усиливаются и становятся столь нестерпимыми, что поступление в камы для несчастного мученика становится неотвратимым. Тогда он идет в ученики к одному из старых камов, изучает напевы и гимны, приобретает бубен и посвящается в камское звание.Если этот призыв к камланию проявится в члене семейства, в котором нет вовсе камов, алтайцы думают, наверное, среди их предков был какой-нибудь кам. Все камы считают себя потомками одного кама, который первый на земле начал камлать. Он был гораздо искуснее и могущественнее нынешних. Имя его было, по одному преданию, Кадылбаш, по другому — Тостогош; еще есть предания, которые дают ему имя Кайракан, Хан-Хурмос.Это древнейший кам, родоначальник нынешних камов и основатель шаманства, первый человек на земле, который запрыгал под удары бубна, был далеко искуснее нынешних. Те не владеют и сотой долей силы и знания своего родоначальника, который был в состоянии перелетать с бубном в руках через большие реки, низводить молнию с неба и т.п. Нечего уже и говорить о том, как он властвовал над самой смертью: не было ни одного умирающего, которого бы он не возвратил к жизни.О нем существуют многочисленные легенды. В одной из них рассказывается, что хан, заскучав от обманов обыкновенных шаманов, повелел всех их сжечь. «Если, сказал он, все они сгорят, — жалеть нечего: значит все они были обманщики; если между ними есть истинные шаманы, то они не сгорят». Собрали всех шаманов в одну юрту, обложили сухой травой и хворостом и зажгли; но огонь потух, и на месте костра очутилась мокрая грязь; навалили хвороста и травы вдвое больше, снова зажгли и опять тот же результат.Наконец в третий раз еще больше навалили дров, на этот раз костер сгорел с юртой и со всеми бывшими в ней шаманами, за исключением одного, который невредимо с бубном в руках вылетел из огня. Алтайские шаманы камлают с бубном в руках. Бубен состоит из обода, на который с одной стороны натянута кожа. Камланье по большей части производится после заката солнца, перед костром: сначала бубен нагревают над огнем, чтобы кожа натянулась, и гул бубна выходил громче. Потом бросают в огонь можжевеловые ягоды и брызгают в воздух молоком.Между тем шаман надевает на себя особый плащ и особую шапку. Плащ этот называемый алтайцами маньяком, весь увешан, и сзади и спереди жгутами различной толщины и пучками ремней. Жгуты сшиты из разноцветных материй, бывают толщиной от пальца до толщины руки выше кисти, и изображают собой змей, некоторые из них с глазами и разинутой пастью. Кроме того, на спине и боках шамана пришито множество мелких железных погремушек. Шапка шамана обшита раковинами каури и так называемыми змеиными головками и совиными перьями.Когда бубен готов, одетый в свой плащ шаман берет его в руки, садится у огня и начинает бить в него небольшой рукояткой, сопровождая удары пением призываний и гимнов. Удары эти бывают то редкие, то учащенные, напоминающие топот лошадиных ног. Шаман вскакивает со своего места и начинает бить в бубен, стоя и плясать или, правильнее, вихлять телом и мотать головой, потому что он пляшет, не сдвигая ног с места.Кроме того, он то сгибает, то выпрямляет туловище, то сильно подергивает головой, то наклоняет ее, то прячет в бубен, то отбрасывает ее в сторону, как будто подставляя лицо боковому течению воздуха. При этих движениях головы совиный плюмаж, украшающий шапку шамана, дико носится в воздухе; в то же время змеи или жгуты, висящие с плаща, то рассыпаются веерообразно вокруг тела шамана, то вновь собираются вместе, образуя в воздухе змеевидные движения. Ассистент шамана, которым у мужчины обыкновенно бывает его жена, а у шаманки — ее муж, усердно продолжает подсыпать в огонь можжевеловых ягод, чтобы дым усиливал одурение пляшущего.Иногда шаман затихает, он садится, удары становятся редки, снова слышится пение гимна. Бубен тихо колышется в руке шамана. Если шаман или шаманка обладают сильным голосом, — далеко в ночной тиши разносится песня, похожая на мольбу угнетенной или подавленной своим бессилием души. Эта артистическая часть шаманского действия вдруг иногда прерывается криками кукушки, рычанием медведя, шипением змеи или разговором неестественным голосом и на непонятном языке.Это означает, что шаман очутился в обществе духов. Потом вдруг опять следует взрыв бешенного камлания, — удары беспрерывно сыплются в бубен, шаман потрясает телом, голова кружится в воздухе. Наконец он быстро, как волчок, вертится на одной ноге, а жгуты вытягиваются в воздухе почти горизонтально. Если юрта, в которой происходит это представление, мала, то от движения воздуха, производимого одеждой шамана и навешенными на нее змеевидными жгутами, потухает огонь костра, угли и искры разлетаются по разным углам.Иногда шаман, в конце такого припадка неистовства, бросается на людей, скрючив пальцы в виде лапы хищного зверя, оскалив зубы и издавая глухое ворчание, или падает на землю и начинает грызть лежащие у костра и накалившиеся камни. Утомленный, он останавливается; ему подают трубку, покурив и успокоившись, он делается доступным и начинает рассказывать, что он видел и что предвидит в будущем для каждого.